Фантастическая Прага (Пражское гетто)У фантастической Праги есть еще одна притягательная часть, представленная легендами Пражского гетто. Город на Влтаве, на пересечении нескольких важных торговых путей, был одним из старейших еврейских поселений в Европе.
Здесь встретились две главные еврейские ветви. Это немецкая - ашкенази и восточная - сефарды, которые пришли сюда из русско-польской области, с Балкан, а позже из Испании, Португалии и Италии, откуда бежали от неистовой инквизиции. Неслучайно вершина славы пражского еврейства во время правления Рудольфа совпадает с разгаром фанатизма инквизиции в Испании во время Филиппа II.
Но всемирная слава пражского еврейского центра значительно старше. Ей способствовали обширные торговые связи пражских евреев еще в средневековье. Здесь была известная школа по изучению Талмуда, ученики которой по всему еврейству распространяли славу пражской общины, особенно ее Старой школы - Староновой синагоги. О ней говорилось, что это самая старая синагога на свете, потому что была построена, или принесена ангелами сразу после разрушения Иерусалимского храма.
Однако вершина славы Пражского гетто приходится на правление Рудольфа, когда среди пражских евреев жили выдающиеся люди. Прежде всего, это примас Еврейского города Маркус Мордехай Майзл и рабби Иегуда Лев бен Бецалель. Первый добился своего важного положения, финансируя военные мероприятия императора и строительство Еврейского города, а второй прославился своей ученостью и мудростью, своими знаниями от философско-религиозных, до естествознания, астрономии и астрологии. Это приблизило мудрого раввина к ученым при дворе Рудольфа и привлекло к нему внимание самого императора, который уделил ему аудиенцию. Влияние этих двух человек при дворе стало мощной опорой всей еврейской общине, защищая ее от фанатичных противников. Вокруг богатства Майзела и мудрости Лева образовался богатый цикл преданий и легенд.
В такой атмосфере рождались и жили пражские еврейские легенды. Они появлялись из местных преданий, быстро распространялись благодаря обширным связям пражских евреев и возвращались, приукрашенные и расширенные мигрирующими сюжетами с востока и запада. Так образовалась пестрая мозаика, которая была скомпонована в единое целое в период романтизма в первой половине 19 века. Самые старые записи легенд о Пражском гетто исходят из этого времени. Относительно поздние записи не опровергают старину и подлинность этих преданий, которые возникли и распространялись еще задолго до того, как и другие рассказы, записанные «из уст людей» фольклористами 19 века. Романтизм наложил на них свой стиль. Европейские интеллектуалы, пришедшие в Прагу, видели в сети изогнутых узких улочек гетто, живо повторяющих атмосферу средневековья, старинную синагогу со следами засохшей крови, причудливую ратушу с еврейским циферблатом и поэтическое кладбище, где между кустами бузины теснились надгробия несчетных поколений пражских евреев.
В этой атмосфере в 1847 году в Праге выходит сборник «Сиппурим». Экзотическое название означает сборник еврейских народных преданий, рассказов, мифов, хроник, воспоминаний и биографий выдающихся евреев всех столетий, преимущественно средневековья. Ряд авторов рассказывают историю евреев разных мест и веков, включая туда и пражские еврейские легенды. Сборник пользовался успехом, и после первого тома были выпущены три следующие. «Сиппурим» были написаны на немецком языке. Они также преследовали цель сблизить пражских евреев с чешским движением возрождения. Наряду с тем, что подчеркнута верность пражских евреев императору, авторы с симпатией относятся и к белогорским бунтовщикам. Пражские легенды перекликаются с чешским патриотическим романтизмом. Легенда, основой которой послужила, вероятно, какая-то рукопись из Оксфордского университета, повествует о пророчестве Либуше. Ясновидящая княжна якобы предсказала приход евреев в Прагу в 730 году и призывала своего сына Незамысла радушно принять их, потому что они принесут пользу чешскому народу.
Двойственный сюжет, очень характерный для жизни в гетто, появляется в разных вариациях пражских еврейских легенд. Это сюжет чудесного обогащения, которое обычно объясняется как Божья награда за благочестие, и сюжет обезвреживания интриг, козней, провокаций, которые могли послужить предлогом для погромов и репрессий. Первый из сюжетов встречается в легендах об основании синагог, особенно в рассказах о богатом Майзле. Второй сюжет проявляется в суровых историях, как например о двух пекарях (Rudovous и Zelenovous), которые накануне праздника пытались с помощью отравленной мацы распространить смерть по всему гетто. Случай был использован в уличной песенке, звучащей и в романе Майринка «Голем».
Особый, наиболее захватывающий цикл легенд собрался вокруг мудрого раввина Лева бен Бецалеля. Около одного исторического лица сосредоточились рассказы, возникшие, вероятно, в разных местах и в разное время, распространенные в местных и международных преданиях. Эти легенды отражали типичную атмосферу рудольфинской Праги, где бродячие шарлатаны и фокусники перемешались с исследователями естественных наук на фоне веры в сверхъестественные силы. Наибольшей популярности из всего цикла достигла легенда о Големе, которого раввин сделал из глины и оживил так называемым шемом, т.е. именем Иеговы, написанным на листке бумаги и вложенным в рот глиняного тела. Повесть о Големе как о создании раввина Лева впервые была записана в 19 веке. Но она так подходила к мудрому раввину и атмосфере Пражского гетто в период его жизни, что пустила здесь мощные корни, подавив варианты, локализованные в других местах. Голем навсегда остался связан с рудольфинской Прагой.
Пражские «Сиппурим» были переведены на разные языки, распространены в следующих чешских и немецких сборниках. Популярность легенд снова возросла, когда стало набирать силу антисемитское движение, возродившее старое поверье о ритуальном убийстве, служившее поводом к кровавым погромам. Голем в легендах выступал как защитник пражских евреев от провокаций и их кровавых последствий. Притягательности легендам добавляло то, что в них оживала атмосфера страха и неуверенности, которая веками наполняла тесные улочки Пражского гетто.
Сохранялась легенда, что останки глиняного гомункулуса хранятся на чердаке Староновой синагоги и что существует строгий запрет самого рабби Лева, чтобы кто-либо, кроме раввина, туда заходил. Но и раввины не решались подняться на чердак. И только однажды, по рассказу 90-летнего сторожа, один из пражских раввинов заходил на чердак. Перед этим он прошел обряд очищения, поста, а когда поднимался на чердак, ученики внизу пели псалмы. Когда он вернулся, то всем телом дрожал и подтвердил запрет рабби Лева. Так Голема на несколько десятилетий оставили в покое, пока на чердак не полез Эгон Эрвин Киш. После возвращения он не дрожал, а принес ошеломляющую новость, что на чердаке кроме старой рухляди ничего нет. За останками Голема он отправился на Холм Виселиц (Sibenicni vrch) на Жижкове, где согласно другой легенде мог быть закопан созданный рабби Левом Голем, но и там ничего не нашел. Значит, у Праги не было Голема, ни живого, ни мертвого. Осталась только легенда как сюжет для литературы и фильма. Karel Krejčí |
| гл.страница | легенды | мистика | старая Прага | дома, улицы | выставки | Контакты |
|---|