Прага фантастическая (рудольфинская)К старинному вышеградскому мифу, монументальному образу королевской Праги и к героической гуситской эпопее, трагически завершенной сальваторской легендой, добавилась еще одна составляющая, придающая Праге специфический характер. Чехия считалась страной чародеев. Этому мнению способствовал и ужас, который распространялся в католической Европе вокруг страны еретиков.
Это Прага фантастическая. Ее волшебную атмосферу не рассеял ни век просвещения, ни рассудительный подход буржуазной эры, ни нынешнее время, которое своим головокружительным прогрессом превзошла все мнимые чудеса рудольфинских магов и колдунов. Только конец 16 века в полном объеме сформировал фантастическую Прагу. Это странное время, когда сияние ренессанса переходит в полумрак барокко. Мощный приход современного мышления и познания изменил мировоззрение. Ренессансный человек во многом избавился от средневековых предрассудков, но свои знания еще не навязал миру. По-прежнему на кострах погибали не только несчастные жертвы суеверий о чародейках, но и самые передовые ученые. Новые знания встречают препятствия, ищут, верят, сомневаются, заблуждаются, утрачивают уверенность, впадают в безнадежность. Поиск истинной веры, проявившийся в Праге гуситской революцией, привел к появлению нескольких религий. Реформация не установила одну религию с единственным пастырем. Европа стоит перед мировой войной внутри христианства, а с юго-востока надвигается лавина турок. В этой атмосфере рождается недомогание того времени, меланхолия. Вместе с тревогой, печалью, потери уверенности появляется желание мира и гармонии, земной и небесной, которое проявляется в нереальных планах одинокого императора, в расчетах его астрономов или апостольском служении Яна Амоса Коменского. В небе стали появляться странные зловещие знамения. Чуть ли не каждые два года летописцы фиксируют такие явления. То в небе появляются мётлы и длинные перекрещенные копья, яркие, как свет Луны. То со стороны восхода солнца к полночной стороне (к северу) поднимается почерневшее огненное пламя между длинными белыми полосами в виде колонн, а вместе с ними и кровавое облако. Идет кровавый дождь и падает кровавый снег. Но самое большое беспокойство вызывали кометы, большие и пугающие, с длинными хвостами, как у метлы. В 1572 году звездочеты увидели новую бесхвостую звезду в созвездии Кассиопеи. Внезапно засияла, а менее чем через два года исчезла, как обожженная пламенем. Простые люди приходили в ужас, астрологи необычное явление связывали с разными событиями, например, с вымиранием рода Ягелло в Польше. «Звезда, которая появилась в 1572 году, постепенно меняла цвет от ярко-белого, то красновато-желтого и свинцового цвета Сатурна». В октябре 1604 года появилась новая звезда, на этот раз в созвездии Дракона во время важной конъюнкции (соединения) Юпитера и Марса. В этот раз явление не было неожиданным, астрономы готовились к наблюдению за ним. Кеплер приравнял появление и исчезновение звезды в 1572-1574 гг. к неожиданному ночному вторжению в город, в котором люди опомнятся, когда враг будет уже далеко. Появление второй звезды он, наоборот, расценивал как триумфальный приход мощного правителя. Молодежь нетерпеливо ожидала заветное зрелище. Наконец, приехали повозки, слышен топот копыт, люди, прильнув к окнам, с открытым ртом наблюдают за рыцарями на конях, и вот во всем великолепии показался сам монарх. Астрологи снова связывают небесное явление с разными прогнозами. В это неспокойное время чешский король и римский император снова поселился на Пражском граде. Прага опять, как во время Карла IV, стала столичным и культурным центром Европы. Но время уже было другое, и король тоже другой. Мир был выбит из привычной колеи, и вернуть равновесие предстояло меланхоличному правителю, у которого не доставало сил, чтобы могучей императорской рукой овладеть разбушевавшейся стихией, которая расшатывала его трон. Рудольф II Габсбург, внук Йоганны (Хуаны) Безумной, сын наполовину протестантского Максимилиана, воспитанный при дворе фанатичного Филиппа II Испанского. История еще пока не пришла к выводу, был ли Рудольф безумцем или болезненным чудаком, религиозным фанатиком или предшественником современной толерантности, стал жертвой врагов или собственной слабости. Несомненно, что у нелюдимого императора, избегающего людей и уклоняющегося от трудностей непосильного правления, были свои мечты о славе и великой исторической роли, которую он сыграет на арене истории. Он мечтал, как во главе христианского войска прогонит турок из Европы. Потом мечта меняется. При открытии новой звезды в 1604 году друг и коллега Кеплера, астролог Давид Фабрициус предсказывает возрождение Римской империи, которому поспособствует правитель, любящий мир и справедливость. Он проведет великую реформу, и «в церкви, подобно как на звездном небе, взойдет новое светило».
Католический король, который при своем дворе предоставил приют преследуемому протестанту Кеплеру, приглашал к себе ученого еврейского раввина, и которого с симпатией вспоминали Чешские братья со своим епископом Коменским, был ближе к идее религиозной толерантности, чем противореформационному фанатизму. Не исключено, что в магическую среду двора Рудольфа проникли и адепты мистического братства розенкрейцеров. Поэтому исторической реальности не противоречит возможность, что король мечтал стать великим реформатором, который бы спас мир религиозной толерантностью, как раньше он мечтал о славе спасителя христианского мира от турецкого нашествия. Но королевские мечты разбились о жестокую реальность. Его брат Матиаш захватывает у него власть в Венгрии, Австрии, Моравии. Он уже не может никому доверять - ни папскому двору, ни протестантам, боится иезуитов, ненавидит капуцинов.
Эти слухи пережили Рудольфа. В коллекции пражской кунсткамеры якобы даже показывали кресло, на котором он сидел и разговаривал с дьяволом. В Вене есть колокольчик, которым он вызывал к себе духов. Все эти слухи возникли на основании поведения императора, свидетельствующем о развитии его болезненной мании. Император скрывался от общества, не давал аудиенции, иногда не принимал даже самые высокопоставленные делегации. Только откуда-нибудь из укрытия, за шторой или из зарешеченного окна наблюдает за течением жизни. По крытому коридору на Прашном мосту ходил в свои сады, чтобы незаметно следить за состоянием здоровья льва, смерть которого, согласно предсказанию, будет предзнаменованием его собственной смерти. И вот происходит событие, трагическое недоразумение, завершившее продолжительный кризис. В то время, когда Рудольф был под угрозой экспансивных интриг своего брата Матиаша, чувствовал себя изолированным и не доверял никому, даже тем, кто сохранял ему верность, его двоюродный брат, честолюбивый епископ Леопольд из Пассау, фанатичный католик, выступавший против реформации, предложил навербовать Рудольфу войско из наемников, подчиняющееся только ему. Леопольд согласился, войско из Пассау пришло в Прагу и, как все наемники, ограбили и опустошили ее. Появляется подозрение, что под защитой иностранного войска маестат Рудольфа будет аннулирован. Пражские евангелисты бунтуют, а сословия протестантов, единственные сохранявшие верность Рудольфу, присоединяются к Матиашу. Император лишен последней части своего владения. Рудольфа оставили все, и он якобы подошел к окну градчанского замка с трагическим возгласом: «Прага, неблагодарная Прага! Я сделал тебя славной, а ты теперь выгоняешь меня, своего благодетеля. Божья месть настигнет тебя…» Так о том повествует история Чешских братьев. Не удивительно, что во время, когда было ясно, что принесет чешским евангелистам правление Матиаша, и ходила молва о Рудольфовых планах толерантности, изгнанные братья чувствовали определенную судьбоносность слов покинутого императора.
Более, чем в других областях старопражских преданий, фрагменты реальности здесь смешаны с богатой фантазией, дополняющей историю. Известные астрономы Браге и Кеплер не наблюдали звезды с террас Бельведера, у них там некоторое время хранились приборы. Само наблюдение они проводили в Бенатках над Йизерой, в Праге в собственной обсерватории, построенной на месте нынешнего Погоржелеца. Но какой живописный образ создало предание, поместив звездочетов в Королевские сады с видом не только на звездное небо, но и на Градчаны, освещенные лунным светом! Алхимики не жили на Златой улочке. Для их грез и шарлатанства были открыты залы королевского дворца и поместья влиятельных вельмож. Но как было соединено представление искателей золота и вечной жизни с миниатюрными домиками, удовлетворявшими только минимальные жизненные потребности! В Фаустовом доме, как и в зданиях, которые раньше стояли на его месте, хоть и были странные жители, но сам Фауст или кто-либо похожий на легендарного чародея там никогда не жил. В 16 веке, когда он был построен в стиле ренессанса, здесь поселился английский алхимик Эдвард Келли. К легенде тогда хорошо подходила как архитектура и прошлое дома, так и его расположение на широком пространстве нынешней Карловой площади - в местах, овеянных самыми буйными представлениями человеческой фантазии о собраниях тайных обществ, тайных казнях, о заживо замурованных людях, гробницах, полных духов и о подобных ужасах. Это действительно было идеальным местом для известного чернокнижника, который чуть ли не под окнами мог собирать мандрагору и созывать когорты исчадий ада.
Нет необходимости объяснять, что и фантастически-механический монстр Голем, который, вероятно, также пришел в Прагу из-за границы, избрал местом жительства старую синагогу Пражского гетто в рудольфинское время и так сжился с городом, что его стало невозможно отделить. Поэтому его другие места проживания были забыты. Все части фантастической Праги, по мере удаления от исторического момента, с которым первоначально были связаны, разрастались, приобретали новые формы и окраску. Поколение за поколением добавляло в них новые элементы и сюжеты из своей пробудившейся фантазии. Так формировался образ, над которым работали анонимный рассказчик, летописец, проповедник и до мастеров разных веков и народов, которые переносили удивительный конгломерат фактов и домыслов из фиктивной реальности народной веры в другую плоскость - реальность художественную, где ей уже не могли навредить неумолимые исследования исторической науки. Согласно старинным представлениям по констелляции звезд в определенные моменты жизни человека или целого народа можно прочитать их будущую судьбу, найти на небосклоне подсказки и предупреждения для важных жизненных действий. Император и его окружение просили у астрономов, прежде всего, гороскопы. Тихо Браге составлял их без душевных сомнений, и его предсказания усиливали чувство неуверенности и манию преследования императора.
В 1608 году к нему через посредника обратился тогда 25-летний офицер и дворянин Матиаша, брата императора. Кеплер ему польстил, что его натальная карта во многом похожа на натальные карты бывшего польского канцлера и английской королевы. Оба были очень успешными людьми. Имя офицера, которому звезды обещали подобный путь, тогда еще было малоизвестным. Это был Альбрехт из Вальдштейна. Спустя почти двадцать лет, в 1625 году он снова обратился к Кеплеру. В то время он был имперским генералиссимусом и находился на вершине славы и власти. Кеплер построил гороскоп и, снова со всеми предосторожностями, рекомендовал обратить внимание на 1634 год как на момент важных перемен в жизни заказчика. Перед самой указанной Кеплером датой, 25 февраля 1634 года Вальдштейн был убит в г. Хеб. Возможно, предсказание сыграло свою роль, потому что известный военачальник предпринял решающий шаг перед предсказанной датой, чем дал возможность врагам застигнуть его врасплох.
Личность Вальдштейна, полная противоречий и окутанная тайнами, точно соответствует фантастической рудольфинской Праге, хотя основные действия этой волнующей драмы произошли несколько позже. Он - беспощадный честолюбец, энергичный и неразборчивый в средствах, одинаково успешный на поле боя и в финансовых спекуляциях, внешне рассудительного и практичного склада ума. В соответствии со своим временем верит в звезды и их влияние, что отнимает у него энергию, тормозит и разрушает его планы, и этим косвенно приводит его к падению и трагическому концу, который также скрыт за мглой тайн и вопросов, не имеющих ответа. Альбрехт из Вальдштейна оставил в Праге о себе память, которая почти символически выражает характер этого загадочного человека. Это огромный дворец, жертвой которого пало 23 дома, сады и кирпичный завод. Здесь он со своим астрологом строил честолюбивые планы и искал для них указания на звездном небе.
С этим связано еще одно место, вальдштейнское происхождение которого почти исчезло из памяти. Это дорога, похожая на ров, которую солдаты прорубили в скалах от городских крепостных стен за его дворцом к выезду из Праги на Йичин. Она проходила от несуществующих ныне Писецких ворот, перенесенных Вальдштейном от подножия Градчан к подножию Летны, чтобы освободить место для роскошного дворца. Это так называемая Myší díra (Мышиная нора), ныне улица Под Бруской, контрастирует с элегантной спиралью параллельной Хотковой улицы, как барочный военачальник с ампирным пражским бургграфом, создателем этой великолепной улицы, названной его именем.
Верили, что существуют люди, которым удалось вырвать у Бога и у природы тайну жизни. Соединением четырех элементов (вода, огонь, воздух, земля) и трех принципов (серы, соли и ртути) алхимики пытались получить философский камень, lapis philosophorum, который наделил бы человека властью над природой и ее тайнами. И сам Рудольф II пользовался большим авторитетом среди алхимиков. Его называли новым Гермесом Трисмегистом, приравнивая тем к легендарному основателю алхимии. Император приглашал ко двору алхимиков со всего света. Их научную подготовку поручил проверять своему личному лекарю, Тадеашу Гаеку из Гаека. Щедро субсидировал их опыты. Не был в этом одинок. Алхимические кухни были и у Рожмберков на Тршебони, у Газембурков в Будине и в других имениях магнатов. В этой азартной погоне за золотом и вечной молодостью принимали участие и богатые мещане, иной раз утопив в ней все свое с трудом заработанное имущество.
Репутацию польского алхимика укрепляла легенда о том, как он приобрел свои знания. По Европе тогда путешествовал таинственный англичанин Сетон Космополит, который якобы обладал тайной получения философского камня. Саксонский курфюрст захватил его, посадил в тюрьму и всем возможными способами выпытывал у него эту тайну. Космополит сопротивлялся, наконец, ему удалось сбежать из тюрьмы с помощью Сендивогия. Вскоре дали о себе знать последствия пыток, и перед смертью он из благодарности сообщил тайну своему спасителю и дал ему остатки тинктуры. Несколько иными были действия двух англичан, которые кроме алхимии показывали при дворе Рудольфа и иные чудеса. Джон Ди и Эдвард Келли, которые в Праге жили на месте нынешнего Фаустова дома, вероятно, были английскими шпионами, которые прибыли в Прагу с вполне конкретной миссией. Английским алхимикам не удалось сохранить в тайне свои политические интриги, и они причинили им ряд неприятностей. При дворе толпились десятки и сотни представителей алхимических наук, которые тайно смешивали загадочные жидкости в колбах, ретортах, пеликанах, тиглях и другой причудливой посуде, вели наблюдение за солнцем, луной и планетами, стараясь таким образом проникнуть в вековые тайны. Или делали вид, что работают, ради получения доверия и средств от своих покровителей. Посвященные и адепты герметической науки верили в ее всемогущество, а народ ее считал дьявольской нечистой силой. Ведь все эти люди, движимые грешной гордыней, хотели получить плоды с дерева познания, как и соблазненные дьяволом прародители рода человеческого. По всей Европе тогда горели костры, на которых погибали неаккредитованные конкуренты придворных чародеев. Так прогресс науки поддерживал патологическую веру в вездесущность дьявола. Воображение людей, поддерживаемое фанатичными проповедями, находило его в астрономических приборах, в дыме и запахе серы алхимических лабораторий, в энтузиазме, с которым работали исследователи и чародеи. Karel Krejčí |
| гл.страница | легенды | мистика | старая Прага | дома, улицы | выставки | Контакты |
|---|