Королевская Прага
Продолговатая возвышенность, доминирующая над всей долиной Влтавы, все пражские города, расположенные у ее подножия, живописные башни, вставленные между Черной башней и башнями Страговского монастыря, умело размещенные так, что образуют переход к самой могучей башне кафедрального собора - все это оживляет впечатление королевского величия, которое подтверждает содержание и смысл этого образа. Здесь дворец - бывшая резиденция чешских королей, кафедральный собор с королевскими усыпальницами, часовня, в которой хранятся коронационные регалии, гробницы святых, которые являются покровителями страны, и окна, из которых взбунтовавшиеся чешские сословия сбросили королевских, точнее сказать, императорских наместников.
Позже, когда Чехия во время правления иностранных династий стала частью обширных империй, заграница слышала о чешском короле как о римском императоре. Ни один из исторических правителей Чехии не оставил в загранице память о себе, связанную с представлением о чешском народе, Чехии и Праге. Чехия и Прага были для заграницы, прежде всего, страной страшных гуситов. Но одно историческое лицо фигурирует в международной памяти с приставкой «король чешский». Хотя этого короля с чешской землей и народом связывал только титул. Это был Ян Люксембург, типичный представитель жизненных идеалов феодальной рыцарской Европы. Был известен на рыцарских турнирах и полях сражений Франции, Италии, Германии, Голландии и др. В Европе появились поговорки «Без помощи Божьей и короля чешского никому ничего не удастся» и «Бог даст, никогда не случится, чтобы король чешский бежал с поля боя».
Поэтому не исключено, что чешского короля связывали со славным рыцарем Святого Грааля, Ланцелотом, грешным любовником королевы Гвинервы, рыцарские достоинства которого могли напоминать во Франции недавно так популярного «чешского короля» Яна Люксембурга. В то же время двое несколько экзотичных богатыря, выступающих с титулом чешского короля, начинают свое странствие по европейской литературе и фольклору. Вопреки истории и хроникам проникают и в чешское коллективное сознание и становятся важной составляющей народного сознания. Их истории являются свободной комбинацией романтических и приключенческих сюжетов, известных из хроник об Александре Великом, легенд о короле Артуре и Карле Великом и других рыцарских произведений Европы. Они были объединены в легенду о гербе чешского королевства и в Чехии и стали народными в других странах. Их героями являются рыцарский чешский князь Штилфрид и его сын Брунцвик. Князю Штилфриду очень не нравилось, что на гербе его страны изображен котел, поэтому решил добыть для герба более достойный символ. Приехал к неаполитанскому королю Астромусу в то время, когда на его землю вторгся месопотамский или английский король Философус. По совету Штилфрида спор решился большим турниром. Чешский князь, скрывая свой титул и национальность, от имени короля неаполитанского выступил против двенадцати месопотамских рыцарей и выиграл для него войну. В награду он попросил вместо недостойного котла герб английского короля, т.е. черного орла на золотом поле. Вдобавок король Астромус предложил свою дочь Неомению замуж за Брунцвика, сына Штилфрида. Брунцвик мечтает о еще большей славе и отправляется в приключенческое плавание, оставив дома супругу Неомению. По дороге ему встречается гора Карбункулус, но его корабль притягивает зловредная Янтарная гора, или скорее, Магнитная. Князю удается освободиться от ее притяжения с помощью мифической птицы Ног (гриф). Потом он встречается с различными чудовищами, развлекается с девами, Европой и Африкой, у которых половина тела рыбья. Преодолеть препятствия и опасности ему помогает не только его ловкость, но и преданный лев, которому он помог в бою с драконом, а также старинный меч, который он нашел в подвале у одной красавицы. Этот меч сам срубит столько голов, сколько ему прикажет его хозяин. Наконец, спустя семь лет, Брунцвик возвращается в Прагу, где Неомения, не дождавшись его, как раз выходила замуж за ассирийского князя. С помощью своего волшебного меча Брунцвик избавляется от ассирийца и возвращает себе жену, власть и страну. Орла на знаке страны он заменил на более почетного льва.
На пилоне Карлова моста тогда стояла статуя, пострадавшая в боях со шведами. От нее осталась только половина тела рыцаря, у ног которого лежал лев. Она напоминает статую Роланда в городах Западной Европы. У Роланда, паладина императора Карла Великого, тоже был волшебный меч, которым он совершал чудеса, а перед смертью закопал его в землю. Так около загадочной статуи сложилась легенда, что это статуя Брунцвика, который свой меч спрятал в кладке моста. Когда чехам будет тяжелее всего, их приедут освободить рыцари из Бланика, и тогда св. Вацлав вырвет меч Брунцвика из опоры моста и спасет Чехию от врагов. Так из старого рыцарского романа стала типично пражская легенда. Пражский магистрат заменил старый фрагмент новой статуей - точной иллюстрацией пражской легенды - рыцарь со львом у его ног сжимает в руке свой знаменитый меч. Были попытки вставить эти два персонажа в хронологию чешских князей и королей, исторических и легендарных. Брунцвик был отождествлен с одним из Пршемысловичей, который добыл королевскую корону, но и тут недостаточно связи с приключенческой фабулой. Поэтому наиболее вероятно, что на локализацию этих легенд в Чехии повлияла рыцарская слава Яна Люксембурга. Легенды распространялись с 15 века, когда сохранялась память об этом короле. Со Штилфридом есть еще одно сходство - Ян Люксембург обрел большую популярность в Италии, когда несколько городов добровольно доверились его власти против английского короля. Ланцелот, Штилфрид, Брунцвик, рыцарские истории, Флоризель Стивенсона - это примеры, как чешского короля представляла заграница, не знающая более подробно чешскую историю. Все эти фиктивные персонажи, кроме Брунцвика, не имеют к Праге никакого отношения. Местное представление о пророчице Либуше очень свободно привязано к пражским преданиям. Князя Вацлава, память о котором укреплена и распространена причислением к лику святых, представляем по главным эпизодам его легенды чаще за пределами Праги - на Левом Градце, на Будече, у Коуржима, в Старом Болеславе. И только колонна на площади Кржижовников, где, вероятно, его тело переправляли через Влтаву, и место перед Чернинским дворцом, где его мать язычница Драгомира провалилась в ад, связывают легенду с Прагой. Подобно тому и с остальными Пршемысловичами. Видим их на удаленных полях боя. Пршемысла Отакара II помним как изуродованное тело на Моравском поле, как оно предстало в видении его тети, благословенной Анежки, настоятельницы монастыря На Франтишку. Ян Люксембург был в Праге чужаком, приезжал только за сбором денег для своих походов - страна дорого платила за его славу. Зато самым пражским чешским правителем был его сын Карл IV. Память о нем хранят названия объектов - Каролинум, Карлов мост, храм на Карлове построены этим королем. А также те объекты, которые не несут его имя - кафедральный собор св. Вита, монастырь На Слованах (Эмаузы), снесенные дома при перестройке Вышеграда. Одно пражское название, несущее имя Карла, не имеет прямой связи с его строительной деятельностью - Карлова улица.
Карл строил Прагу с энтузиазмом. Он называл ее садом блаженства, который он неохотно покидал. Пражские предания сохранили нам память о Карле в легендах его времени: о Голодной стене, которую человеколюбивый правитель приказал построить, чтобы бедные люди могли заработать на существование; о сваренных вкрутую яйцах, которые жители Велвар послали, чтобы улучшить качество раствора при строительстве Карлова моста; об улице Неказанке, названной так, потому что возникла без приказа короля (легенда рассказывает, как внимательно следил король за реализацией своих проектов); о могучем куполе храма на Карлове, который архитектор построил якобы с помощью дьявола, а потом испугался смелости своего проекта. Совершенно логична и связана с ним легенда о пражских колоколах, которые самопроизвольно зазвонили в момент смерти Карла. Чешские хроники создали образ примерного правителя, привлекательный портрет, торжественно стилизованный. Но между строк в хрониках иногда промелькнет, что Карл не был настолько скучно добродетельным. Карл не бегал за банщицами, а прилично жил в своих порядочных браках. Но посадить виноградники он приказал не только для религиозных целей. Со своим секретарем, паном Бушеком из Велгратиц он выпил не один кубок, потом ему снились дикие сны, которые он истолковывал как мистические видения. Если вовремя не уходил спать, то вел речи, которые могли обойтись ему слишком дорого.
Конфликт примирил Казимир на великолепном пиру у одного купца, где собрались все оскорбленные родственники, и Карла в четвертый раз женили, на родственнице униженной королевы. Новобрачная отличалась недюжинной силой и следила, чтобы ее муж не компрометировал и не оскорблял королевских матрон. Об этом случае мало знают чешские летописцы, зато он глубоко остался в польских преданиях старого Кракова. Ведь пир, на котором простой купец угощал императора вместе с несколькими королями, мирно погасил грозивший войной конфликт.
Начиналось уже с самого его рождения. Вацлав якобы не был королевским сыном. У королевы родилась дочь, а т.к. нужен был наследник престола, ребенка поменяли на мальчика, которого в то же время родила жена сапожника. С самого рождения маленький королевич вел себя как плебей. Во время крещения запачкал мочой освященную воду, а в двухлетнем возрасте во время коронации чешским королем повторил этот акт и расплакался - наверно, ребенок чувствовал, что тяжела будет ему корона, которую символически возложили ему на голову. К достойному королевича поведению вернулся лишь тогда, когда некий пражский пекарь успокоил его пирогом.
Ее исповедника принуждал, чтобы тот рассказал о грехах королевы и напоследок утопил его. Священников вообще топил, как котят. Из-за этого получилась путаница с двумя утопленными Янами - одним из Помука, другим из Непомука. Летописец аккуратно записал о них обоих с точными датами смерти, но позже появилось сомнение, над которым из них появилось пять звездочек. Королева Иоганна умирает, загрызенная дикой собакой своего мужа. Кровожадность Вацлава усиливается. Вацлав безудержно пьет и полностью отпускает узду своей мстительности и жестокости. По городу ходит со своим палачом, которого задушевно называет кумом, братается с разным сбродом, приказывает обезглавить попавшихся на пути знатных панов и мещан - некоторых прямо перед их домами, иных вызывает к себе на Вышеград или в какой-либо из своих замков и сразу после угощения устраивает кровавую расправу. Пришедшую в Чехию откуда-то из-за границы и прилипшую к княжне Либуше легенду о коварной бане, из которой гости падали в реку, некоторые летописцы рассказывают также и о Вацлаве IV. Своих приятелей, которые прогневили его неосторожным словом, сам душил прямо за столом, а повара, невкусно приготовившего обед, приказывал зажарить на вертеле. Это дает основание истории, что кто-то написал на двери королевской комнаты: «Вацлав - второй Нерон». Король к тому добавил: «Если я еще им не был, то стану».
И из Венского заключения спасается благодаря тому, что над ним смилостивился простой рыбак Ханс Грундель, который приносил заключенным рыбу. Он его вывел на свободу и спрятал в навозе. С такой жизнью согласуется и внезапная смерть короля и секретные похороны в Збраславе, где монахи не решились его «как положено короля похоронить, а братья, рыбаки, пекари и иная челядь монастырская положили его в могилу, без света и без плача». Так плебейство его сопровождает от рождения до смерти. Но и тогда еще несчастный король не достиг покоя. Во время гуситских мятежей монастырь в Збраславе был ограблен, и королевская усыпальница была опустошена. Остервенелые нападавшие якобы положили еще неистлевшее тело Вацлава на алтарь, на голову ему надели корону, поливали его пивом и кричали: «Ведь при жизни ты с удовольствием с нами пировал!» Потом тело короля попало к некоему Моухе, который когда-то продавал Вацлаву рыбу (может, это снова был тот венский Грундель). Он спрятал его у себя дома и позже выдал за двадцать золотых. Согласно другим источникам о поруганном теле позаботился сам Ян Жижка и велел достойно похоронить его на Градчанах. Разбросанные кости Вацлава были положены в гроб, в котором совместно покоились все четыре супруги Карла, среди которых и мать Вацлава. Эти сведения были подтверждены в 1929 году при вскрытии королевской гробницы. Так несчастный король, затравленный при жизни и после смерти, нашел, наконец, прибежище и покой буквально на руках своей матери.
Это длилось века, пока радикальная переоценка всех ценностей во время Французской революции не пролила новый свет на мрачную историю вечно преследуемого короля. Одновременно начала вызывать сомнения у критиков и святоянская легенда, которая имела большое влияние на легенду о жестоком короле. Показное сближение короля с низшими слоями в глазах нового демократичного общества превратилось в преимущество. Пекарь, который успокоил плачущего королевского ребенка пирогом, рыбак, который вывел короля из тюрьмы, рыбаки и пекари, которые несли его тело к могиле, и другой рыбак, который спрятал его мертвое тело, приближали его к народу - как вифлеемские пастыри младенца Иисуса и галилейские рыбаки взрослого Христа. Также и кум палач уже не был недостоин общества демократичного короля, наказывавшего властьимущих за надменность. В некотором расположении, которое Вацлав проявлял к приверженцам Гуса, в это время увидели следующее доказательство просвещенности проклинаемого монарха. В лице Вацлава видели своего предшественника и австрийские вольные каменщики, которые в так называемом Братстве Обруча, членом которого был Вацлав, видели аналогию со своим обществом. И патриоты чешского возрождения испытывали благодарность к Вацлаву за Кутногорский декрет. Этот новый взгляд отразился в историографии. Портрет Вацлава был очищен от ненависти и фантазии летописцев. Сын великого Карла был реабилитирован, хотя о некоторых чертах его характера не стали умалчивать.
Почти вся жизнь Вацлава проходит в Праге или ее ближайших окрестностях. Вацлав сменяет пражские королевские резиденции, но не так как его отец, придававший каждой правительственный лоск. Вацлав скрывался от тяжести королевской короны, от врагов, освобождался на время от своего окружения. Так видим его на Градчанах, опять на Вышеграде, в Королевском дворе на Старом Месте и на Здеразе. Ищет оживления в королевских замках, в лесу, на Карлштейне, Кршивоклате, Жебраке, Точнике, где якобы прячет своих любовниц, охотится и пьет. Наконец строит Новый Градек у Кунратиц, который должен был изолировать его от неблагоприятностей судьбы и людей, и в котором он нашел свою смерть. К этому нужно добавить тюрьму «Шпинка» в ратуше, и многочисленные корчмы, куда в реальности или по преданиям заходил с кумом палачом, наконец, посмертное путешествие из Кунратиц на Вышеград, из Вышеграда на Градчаны, из Градчан на Збраслав, а оттуда опять в храм св. Вита. Так он вошел в историю Праги, как и величественное правление его славного отца.
В этом смысле не насколько типично пражский король Иржи из Подебрад. Его деятельность рассеяна по разным областям. Он не правил на Градчанах или на разрушенном Вышеграде. Весь период своего правления жил в Королевском дворе на Старом Месте. С Прагой также связано его избрание в Староместской ратуше. Это единственный случай, когда чехи избрали королем не представителя иноземной правящей династии, а человека из своей среды. Это был национальный король, и картина, изображающая его избрание, украшает торжественный зал Староместской ратуши, как и изображение Яна Гуса. Последователи Иржи строили в Праге, оставили после себя ценные памятники, но мало в ней жили, с городом не свыклись.
Вслед за этим пришла Белая гора, и Прага намеренно и планомерно лишается атрибута королевского города. Резиденция Габсбургов - Вена, в Прагу приезжают только на коронационный обряд и на случайные краткие посещения. Даже до королевской усыпальницы не спускаются после Рудольфа, который ее построил и был последним чешским королем в полном смысле слова. Предпоследний из правящих Габсбургов, Франц Иосиф I, за все время своего правления не соизволил короноваться в Праге. Чешский народ это воспринял как унижение и желание избежать присяге о своих обязательствах к подданным. У его последователя на это не было времени - славу Праги королевской приняла Прага республиканская. После Французской революции Прага стала прибежищем монархов, которые оставили трон и корону под давлением расширяющегося революционного движения. Так, в начале 19 века в малостранский саксонский дом удалился курфюрст гессенский Вильгельм I, изгнанный из страны победившим Наполеоном. После падения великого узурпатора курфюрст вернулся на свой покинутый трон.
Несколько десятилетий раньше революция извергла на влтавские берега монарха, который навсегда покинул свой трон. Это был французский король Карл X, который после июльской парижской революции 1830 года бежал к Габсбургам, из рода которых происходила печально закончившая свою жизнь Мария Антуанетта. Некоторое время он жил на Градчанах и в королевском замке в Буштеграде. Сюда к нему приезжали выдающиеся французские монархисты, среди которых в 1833 году известный романтический поэт Франсуа Рене Шатобриан. Он жил в малостранском отеле V Laznich, посещал короля на Градчанах, прогуливался по пражским улицам.
Спустя неполных два десятилетия торжественно коронованный монарх вернулся в Прагу как пенсионер и провел там продолжительный остаток своей жизни. В 1875 году в возрасте 82 лет скончался. Пражане его любили - с годами он все более превращался в пражский тип, без которого трудно было представить пражскую улицу. Бывший император жил в Тосканском дворце на Градчанах, но был и домохозяином - владельцем дома «У Писецких» (U Piseckych) на Поржичи. Занимался ботаникой, музыкой, посещал театр и ежедневно совершал прогулки. Приказывал в карете отвезти его к Конским воротам, и оттуда шел пешком к Влтаве. При этом, говорят, постоянно машинально снимал шляпу независимо от того, здоровался ли с ним кто-либо. Полиция беспокоилась, особенно во время демонстраций, предупреждала, что не нужно бы Его Величеству отправляться на прогулку, как бы чего не случилось. Сам Фердинанд не опасался нападения, да и причин к нему не было. Убивать монархию в лице этого призрака прошлого не имело смысла. Так он и дожил в Праге - последний коронованный чешский король - на Пражском граде и еще предоставил пражанам зрелище последних королевских похорон.
Его преемник Франц Йозеф ездил в Прагу только во время официальных событий. Его встречали аристократы, высокопоставленные чиновники, военный гарнизон, городские объединения. В такие дни пражане устраивали общественные выезды в окрестности Праги. Государь император сердился, а пражане стали называть его «старый Прохазка» (prochazka = прогулка). Причиной тому стала подпись «Прогулка на мосту» под одним фото участия императора в открытии бывшего моста Франца Иосифа I в иллюстрированном журнале. Кажется, что легенда не была основана на реальности. Упомянутое фото неизвестно, а доказательства, что прозвище старше всех прогулок Франца Иосифа по пражским мостам, можно встретить в Юмористических листах периода Юбилейной выставки в 1891 году. Тогда бурно обсуждался вопрос, приедет ли император на выставку. Этого желало управление города в надежде сближения чехов с монархией, но препятствовали судетские немцы. Чехи же проявляли демонстративное равнодушие к приезду императора. Они уже видели уходящую монархию. Karel Krejčí |
| гл.страница | легенды | мистика | старая Прага | дома, улицы | выставки | Контакты |
|---|